24 мая в День Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия, создателей славянской азбуки-кириллицы для студентов 2 курса направления «Социология» ШП ДВФУ была организована экскурсия в Музей имени В.К. Арсеньева. Так получилось, что и Праздник в день проведения экскурсии и тема самой экскурсии оказались связаны между собой самым непосредственным образом.

Начну не по порядку, поэтому – во-вторых: одной из тем было посещение выставки «Рукописи и книги кириллической традиции». В рамках экспозиции были представлены 10 книг из духовного наследия старообрядцев периода ХVI–ХХ веков, в частности – старинные рукописи - Евангелие, Сборник старообрядческих Четий (ХVI в.), Цветник келейного пользования (XVII в.), Иоанн Богослов (Толкование Андрея, епископа Кессарийского) и Псалтырь (кон. XVII–XVIII вв.), а так же более поздние, печатные книги.

А во-первых: поскольку это была своего рода «выставка внутри выставки», то основной темой, конечно, было ознакомление с экспонатами более обширной выставки «Вера. Надежда. Маньчжурия. Русские старообрядцы в фотографиях японского учёного Ямадзоэ Сабуро. 1938–1941». На этом стоит остановиться подробнее. На выставке представлены фотографии, сделанные японским учёным-биохимиком Ямадзоэ Сабуро (1908–2007). Он, как и другие сотрудники из Института освоения территорий («Кайтаку кагаку кэнкудзё»), находившегося в Хэндаохэцзы в Северной Маньчжурии (филиал токийского «Родо кагаку кэнкудзё» - Института о науке и труде, директором которого был доктор Кэруока Гита) изучал опыт выживания и успешного развития русских в новых, не привычных для них условиях Маньчжоу-го. На снимках запечатлены сюжеты жизни русского старообрядческого села, основанного в Маньчжурии, неподалёку от линии Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), между городами Харбин и Муданьцзян. Поселение было построено на территории уничтоженной японцами китайской крепости, на возвышенности - внутри крепостного вала. Основали село крестьяне-староверы, вынужденные бежать в начале 1930-х годов из советского Приморья от геноцида, насильственного объединения крестьянских хозяйств, и вызванного советской политикой коллективизации и репрессий голода.

Русские переселенцы дали своему селу имя Романовка – в память о преступно убиенной большевиками Царской Семье и Российской Императорской фамилии и зажили снова – по-русски, твёрдо храня устои Веры и работая по принципам рационального экономического развития, так же – подчинённым принципам Веры и Совести. У людей вновь появилась надежда, что теперь судьба дала им шанс на спокойную и достойную жизнь. И если в деревнях подсоветской России свирепствовали искусственно созданные Голодоморы и набирал обороты всеобщий геноцид, то, там, в Маньчжурии, только за три года, Романовка, основанная в 1936-м буквально «на пустом месте», стала процветающим селом.

Пример столь быстрого и прочного успеха Романовки не остался в стороне от внимания японского правительства. Для японцев, изучить и понять это, было особенно важно, так как японцы планировали массово переселять своих крестьян на оккупированные ими территории Маньчжурии – в марионеточное государство Маньчжоу-го. Опыт успешного выживания русских беженцев в новых для них условиях, имел в Японии (и имеет до сих пор) фантастическую популярность: за два года было написано 3 социальных исследования по Романовке, снят документальный фильм — и это все, не считая публикаций в газетах и журналах. Опыт романовцев описывался в специальных японских изданиях для колонистов. Например – работа Фудзияма Кадзуо «Посёлок Романовка», выдержавшего несколько изданий, «Хаккэйродзин но эйно то сэйкацу» («Земледелие и жизнь Белых Русских») из серии «Кайтаку кагаку сэйкацу дзусэцу» («Жизнь колонистов в иллюстрациях»), под редакцией Тэруока Гито, выпуск 1, Токио, 1942. Где, в частности, отмечалось: «Кажется очень интересным контраст между Романовкой и деревнями японских переселенцев в Маньчжурии, где все постройки подчинены общему правилу и дома выстроены, точно по линейке. Романовка же лишена этого чувства сухости и прозаичности» (с. 26).

На фотоснимках мы видим разнообразные жизненные моменты – работа, домашний быт, отдых, достаточно разнообразные портретные, жанровые и сюжетные линии. Так, на снимках мы видим новый, необычный промысел, которому старообрядцам пришлось научиться в этих условиях – охота на тигров. В отличие от привычной и традиционной для русских охоты на медведя и волка, охота на тигров в Маньчжурии имела свои особенности. В частности – как правило, тигра нужно было брать живым, желательно – тигрицу с тигрятами, поскольку живые тигры ценились гораздо выше убитого трофея. И переселенцы освоили и этот экстремальный промысел.

Дальнейшая судьба фотоснимков не менее необычна, чем судьба их героев: от Ямадзоэ Сабуро они попали к токийскому профессору-слависту Накамуре Есикадзу, который в свою очередь перенаправил безымянные тогда ещё фотокарточки во Владивосток. «Я познакомился с ним, когда ему было уже 94 года, и после его смерти все негативы мне подарила его дочка», – поясняет профессор Ёсикадзу Накамура. Именно тогда, в 2004 году, научные сотрудницы музея им. Арсеньева Вера Васильевна Кобко и Надежда Беслановна Керчелаева принялись проводить своё настоящее расследование. По словам В. В. Кобко, на эту работу у них ушло 4 года и 5 полевых сезонов, три из которых исследовательницы провели в Хабаровском крае, где проживает большая часть крестьян, один в США, в штате Орегон, заключительный — в Австралии. Но и в Америке, и в Австралии – везде русские колонисты сохранили русскую речь и верность устоям Церкви и Традиции. «Я считаю, что нам повезло больше всех, потому что именно на нашу долю выпало общение с героями данных фотографий. На наших глазах происходило воссоединение видеотекста и воспоминаний», — рассказывает Вера Кобко.

Успешная мирная жизнь русских переселенцев Романовки и целых русских городов и областей КВЖД закончилась с началом Второй Мировой Войны. В 1945 году в Маньчжурию пришла Красная Армия. Многие надеялись, что война изменила отношение власти большевиков к Русскому народу, но, как показала судьба – напрасно. К сожалению, с приходом Красной Армии не только произошло освобождение Китая от японской оккупации, но и преступное массовое избиение репрессивно-карательными структурами большевизма ни в чём не повинных мирных русских жителей и отправка их в советские концлагеря. Жители Романовки не были исключением. Не смотря на то, что староверы относились к советским представителям с доверием (всё из России, вроде бы – такие же русские) и добровольно помогали им не только припасами и всем необходимым (в одном из столкновений с японцами один из жителей Романовки был убит), вскоре стало ясно, что то, от чего они ушли в 1930-е, настигло их в 1945. Начались грабежи, допросы и аресты. «Короче, освободила нас Красная Армия от хлеба и соли» - вспоминали выжившие.

Вот как об этом говорится в уникальном издании «Дни в Романовке. Японские фотографии, запечатлевшие русское старообрядческое село в Маньчжурии на рубеже 1930-x – 1940-х годов, из собрания Приморского государственного объединённого музея имени В.К. Арсеньева во Владивостоке»: «Вскоре начались аресты. 3 сентября 1945 года сотрудниками военной контрразведки СМЕРШ были обманом увезены из Романовки 16 мужчин и доставлены в комендатуру на станцию Хэндаохэцзы. Вот как об этом вспоминает Николай Иванович Селетков: «Нас пригласили в разведку: искать начальника военной миссии Сикая-сана. Да-а-а, хитро они поступили…Сказали: „Берите с собой оружие, будете помогать нам“. Приехали мы на Хантахезу. Построили нас в две шеренги и предупредили, что если дёрнемся, то тут целая армия, никто не уйдёт. Разоружили. Солдаты стали снимать с нас ножи-складни»….Той же осенью было арестовано почти всё взрослое мужское население Романовки — более 30 человек. Всех арестованных вывезли в Россию, в Приморский край, где их разделили на группы: часть старообрядцев содержалась в посёлке Гродеково, часть — в городе Уссурийске» (с.298-299).

Дальше были краткосрочные издевательские «судебные» процессы и этапирование в советские концентрационные лагеря системы ГУЛАГ. Минимальным сроком репрессивного заключения было 10 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей) для стариков. В самой Романовке наряду с уцелевшими жителями стали селиться пришлые, они принесли с собой невиданные ранее непристойности, пьянствовали и пытались втянуть детей в ССМ – Союз советской молодёжи. Необходимо было спасать подрастающее поколение от этого морально-нравственного разложения. Не лучше обстояли дела и по всей территории бывшего Русского Китая, влияние советской пропаганды дополняло политическое доносительство и репрессии. Оставшиеся на территории Северного Китая русские стали массово при первой возможности уезжать заграницу. Теперь потомки обитателей Романовки, как и всей территории КВЖД и ЮМЖД живут многочисленными диаспорами по всему свету – от Австралии до Южной Америки и США, есть потомки выживших после репрессий русских жителей Маньчжурии и в России. Выставка о этой малоизвестной части национальной истории и культуры проходила так же в Москве в Мультимедиа Арт Музее (Московский дом фотографии на Остоженке 16), по материалам научного исследования сотрудников музея Программой «Первая публикация» Благотворительного фонда В. Потанина было выпущено уникальное издание «Дни в Романовке. Японские фотографии, запечатлевшие русское старообрядческое село в Маньчжурии на рубеже 1930-x – 1940-х годов, из собрания Приморского государственного объединённого музея имени В.К. Арсеньева во Владивостоке».

Издание было презентовано в Доме Русского зарубежья имени Александра Солженицына в рамках международной сетевой акции «Библионочь». На Петербургском книжном салоне эта книга стала победителем в номинации «Лучшее издание, вносящее вклад в диалог культур».

На презентации книги во Владивостоке 25 апреля присутствовала дочь Ямадзоэ Сабуро – Косидзаки Марико. Она рассказала собравшимся о своём отце – медике и биохимике, в конце 1930-х работавшем в Институте освоения территорий и изучавшим жизненный уклад жителей Романовки, и даже сумевшим подружиться с ними, а затем более 60 лет хранившим сделанные тогда фотографии. На презентацию госпожа Марико-сан надела кимоно своей матери Ямадзоэ Кинуко, которая вместе с Ямадзоэ Сабуро некогда бывала в Романовке.

«…Часть тиража «Дней в Романовке» будет разослана тем, чьи отцы, матери, бабушки запечатлены на фотографиях. А главное — история Романовки, ставшая живой и понятной, помогла совсем иначе взглянуть и на некоторые фрагменты в истории России… Работа над этой книгой заняла большую часть жизни моей, Нины Керчелаевой, Накамура Есикадзу, иностранного члена РАН, который передал нам снимки своего друга и много работал над их расшифровкой…» - комментирует Вера Васильевна Кобко.

«Те младенцы, которые на фотографиях – ещё живы, –– с их воспоминаниями, с их живой, ни на что не похожей речью и с фотографиями их близких: родителей, бабушек, дедушек. Они опознали всех – вплоть до собачек, кошечек, коров» - рассказывала в одном из интервью директор программ Благотворительного фонда В. Потанина Наталия Толстая. Для них эти снимки – не просто ностальгия, это великая радость. Ведь в них – история их корней и начало их жизни, бесценное прошлое в когда-то процветающем русском селе Романовка.

Книга «Дни в Романовке» есть в открытом доступе в интернете, полистать интерактивную версию книги можно по адресу: http://1p.fondpotanin.ru/about/publish/item28.html ; скачать в формате pdf - http://1p.fondpotanin.ru/u/file/books/dni_v_romanovke.130307.pdf.

В заключение – хотелось бы выразить Благодарность сотрудникам Музея имени Арсеньева и лично – заведующей выставочным отделом музея имени Арсеньева Елене Владимировне Сушко за интересную экскурсию.

И для того, чтобы представление о месте, времени и условиях вышеобозначенных событий были более полными, «на десерт» - студенты-социологи посетили сопутствующую по тематике основной экскурсии выставку «Русский Китай», - совместный проект музея им. В.К. Арсеньева и историка моды, коллекционера Александра Васильева, где представлены вещи русской эмиграции, рассказывающие о жизни в Харбине, Шанхае и других городах Китая, об Александре Вертинском, Николае Андерсене и его дочери-поэтессе Ларисе Андерсон, и многих других.